УКРЫ: ОТ БАНДЕРЫ ДО МАЙДАНА

Чтобы понять глубинные события на неньке Украине, надо чётко разделить её по ментальности на две части: бывшую Малую Русь и Галицию, ту, что в 1939 году была присоединена к Советскому Союзу и стала называться западной Украиной.

«ОБЯЗУЮСЬ НИКОГДА НЕ НАЗЫВАТЬ СЕБЯ РУССКИМ…»

Всё началось в далёком 1255 году, когда князь Даниил Галицкий принял от Святого престола титул короля Галиции за обещание помощи в войне с ордынцами. Поддержки он, разумеется, не дождался.

Через сто лет Галицко-Волынская Русь была захвачена польским королём Казимиром Великим, а после раздела Речи Посполитой в 1772 году перешла во владение Австро-Венгерской империи. Началось многовековое, в буквальном смысле, рабство и унижение людей, которые считали себя русскими и исповедовали православие.

Следующая веха — год 1848-й. Дело в том, что все эти столетия и Польша, а затем и австрийцы официально признавали народное единство и галичан, и других малороссов с Русскими. Такого понятия как «украинцы» просто не было. Его начали использовать в конце XVII века как прозвище, за него можно было и по физиономии получить.

В самой Австрии для галичан применялось слово Russen, или как себя называло само население — Русины. Почему до 1848 года? В этом году в Венгрии вспыхнуло восстание. На его подавление Николай I послал генерала Паскевича. И затираемое поляками, немцами и венграми население Галиции увидело мощную, непобедимую армию, говорящую на понятном, почти своём языке. Церковная служба велась на одном и том же языке — церковнославянском. Так в Галиции возникло сильнейшее русофильское движение.

Некоторое время, используя страх Вены перед мадьярами, проводилась пропаганда русского языка, культуры, началось движение за полное объединение Галиции и России. На этот аспект губернатор Галиции граф Стадион и обратил внимание Вены. И после 1848 года в документах население стало называться не Russen, а Ruthenen (Рутены). Всё русское стало искореняться. Во второй половине XIX века сплошь и рядом шли судебные процессы по обвинению в госизмене.

В те же годы произошло объединение интересов польской и австро-венгерской знати по недопущению обрусения галичан. Каждая из них преследовала свои цели. Поляки поняли, что колонизация галичан в условиях Австрийской империи — дело нелёгкое. Нашлись люди, доказавшие, что оно и ненужно. Украинизация сулила больше выгод; она не бросалась в глаза, как ополячивание, народ легче на неё поддавался, а, ставши украинцами — уже не будут русскими.

В этом духе началась обработка венского правительства, которому идея украинизации нравилась тем, что позволяла перейти из оборонительного положения в наступательное.

Обрусение галичан было чревато опасностью отделения края. Украинизация не несла такой опасности. Полагали, что хорошей приманкой станет Конституция 1868 года, по которой все населявшие Австрийскую империю национальности получили равноправие и культурную автономию.

На основе простонародной разговорной речи, сплошь сельской, создали новый язык, ставший литературным украинским, введя туда массу слов из немецкого и польского языков. А самым гениальным ходом австрийцев было создание нового алфавита, когда из русской азбуки (а пользовались именно ею) выкинули три буквы и добавили две.

Австрийцы до такой степени увлеклись мечтами об отторжении Украины, что возникла идея подыскать для будущего королевства достойного кандидата на трон. Такого нашли в лице принца Вильгельма Габсбурга, названного «Василем Вышиванным». В Вене и Львове заинтересованные круги убедили «Василя» перейти из латинского обряда в Унию.

Когда польский план в Вене получил добро, в Галиции возникла «народная» партия в противовес «объединителям» («москвофилам») и целый вспомогательный аппарат в лице общества «Просвита», газет «Правда», «Дило», «Зоря», «Батькивщина» и многих других. Ядро и основу «народной» партии составило униатское духовенство.

То обстоятельство, что униаты находились в подчинении Ватикана, испытывая постоянное влияние иезуитов, венских и краковских папских миссий, не могло не наложить печать на галицкое духовенство. Оно не могло выйти из русла идей католицизма. Особенно ревностно служил этим целям «Русский Сион» (название-то «русский», не «украинский») — орган львовских церковников. Многие молодые люди из духовенства вступили в ряды народовцев.

К 1913 году были достигнуты «впечатляющие» успехи. Для жителей Галиции и Буковины возле Альп был создан концлагерь Талергоф. «Москвофилы» подвергались мучениям и уничтожались сотнями.

Бараки на месте лагеря простояли до 1936 года. Когда их снесли — было эксгумировано 1767 трупов.

Кому повезло — те бежали в Россию. Тем, кто остался и хотел жить на свободе и делать карьеру, пришлось писать расписку: «Обязуюсь никогда не называть себя русским, а украинцем, и только украинцем». Такие же бумаги писали священники для получения прихода.

Были созданы отряды «австрийских янычар» под названием «Сечевые Стрельцы», а также диверсионные организации типа «Союза Вызволения Украины», работавших в пользу Австрии против России.

«СМЕРТЬ ЖИДАМ, МОСКАЛЯМ И ЛЯХАМ»

Первая Мировая война закончилась поражением Австро-Венгрии и полным переворотом в судьбе Галиции. Она оказалась, как и полтораста лет тому назад, в составе Польши.

Поляки сделались теперь не краевой, а государственной властью для русин и их поведение резко изменилось. Возродились религиозные и национальные притеснения, напоминающие XVIII век. Изменилось и отношение к народовской партии. Она стала не нужна. В это время, т. е. в 1920 году и зародился Украинский национализм в том виде, каким мы его видим сейчас. Все накопленные за века унижения выплеснулись в лозунг «Смерть жидам, москалям и ляхам».

В 1920 году украинцы, служившие в австро-венгерской армии, собрались в Праге и создали Украинскую военную организацию. Во главе её встал бывший фенрих (прапорщик), оказавшийся в русском плену, а затем полковник «сечевых стрельцов» Евгений Коновалец.

Сей пан «прославился» тем, что вместе с Петлюрой они приказали в три дня поменять в Киеве все вывески на украинские, жестоко подавили восстание рабочих «Арсенала» и развернули террор против киевлян.

Известен Коновалец и проявленным «героизмом» под Крутами. Это он привёз туда плохо экипированных, мало что понимавших гимназистов и бросил их на произвол судьбы, удрав на поезде от наступавших большевиков.

2 февраля 1929 года на съезде организаций, проходившем в Вене, УВО переименовали в Организацию украинских националистов (ОУН). К новому названию было прикреплено старое — ОУН-УВО.

Путь к цели намечено было проводить через «национальную революцию» и ставить во главу угла национализм, в отличие от социалистических и либеральных идеалов, которые привели к поражению самостийников в 1917-1920-х годах.

Применение террористических и криминальных методов, включая убийства, поджоги и нападения на польские государственные и частные учреждения, грабёж в сберкассах, считалось вполне приемлемым политическим оружием.

Деятельность оуновцев привела в 1930 году к так называемой пацификации («усмирение» — польск.). Поляки предприняли рейды в 800 украинских селениях. Итог: около 5 тысяч арестовано, полсотни убито, 4 тысячи покалечено. Сожжено порядка пятисот домов.

НА СЛУЖБЕ РЕЙХА

Первые контакты укров с немцами приходятся на начало 1920-х годов, когда Коновалец установил рабочие контакты с Рейхсвером и германской разведкой. После прихода к власти Гитлера сотрудничество приобрело новые формы и содержание.

«Евген» Коновалец дважды лично встречался с Гитлером. Тот предложил, чтобы несколько сторонников ОУН прошли курс обучения в нацистской партийной школе в Лейпциге. Как следует из секретной информации резидентуры польской офензивы «Оляф» в Швейцарии, первая встреча с фюрером имела место ещё до его прихода к власти — в сентябре 1932 года.

Впрочем, вожди ОУН не афишировали своих «интимных» связей. Причину пан Коновалец обозначил на берлинской конференции в 1933 году: «Национал-социализм не имеет много друзей во всём мире, и выявление связи украинского национализма с германским национал-социализмом непременно приведёт к нашей изоляции».

Он же писал своему духовнику Шептицкому: «…Счастливое начало 1933 года создало условия, при которых наша освободительная акция каждый день набирает всё большее развитие и силу. Время опробовало нашу дружбу и сотрудничество с немцами, а опробовавши, показало, что, несмотря на многочисленные искушения прийти к пониманию с поляками, мы выбрали единственно правильную ориентацию…»

Берлинскую штаб-квартиру ОУН на правах особого отдела зачислили в Гестапо. На средства немцев были построены казармы, где готовили боевиков ОУН и их командиров. Именно в этом году оуновцы совершили самые громкие заказные убийства. Среди них — теракт против министра внутренних дел Польши Бронислава Перацкого, совершённый в 1934 году.

Акцию спланировал Бандера, а исполнил боевик Гриць Мацейко. Киллеру удалось скрыться за границей, но на месте преступления он забыл «визитную карточку» — неразорвавшуюся бомбу. Её исследовали и нашли изготовителя, студента-химика из Праги. От него ниточка потянулась к тайному архиву, который хранил у себя канцлер ОУН Емельян Сеник. Из «архива Сеника» стали известны имена организаторов и исполнителей не только убийства Перацкого, но и множества других «эксов» и «атентатов».

В результате «варшавского процесса» Бандера получил смертный приговор. Впрочем, он был заменён на пожизненное заключение. Затем состоялся «львовский процесс», где на скамье подсудимых оказались более двадцати оуновцев, в том числе Шухевич, Стецько и Зарицкая.

Все они вскоре оказались на свободе. Так поляки, не задумываясь о последствиях, выкармливали зверя. Подобным образом в наше время поступал и президент Янукович, и хищник в лице «Свободы», которому отводилась определённая политическая роль, его же и загрыз.

СМЕРТЬ КОНОВАЛЬЦА. РАСКОЛ

Роттердам, Нидерланды. 23 мая 1938 года пана Коновальца ликвидировал сотрудник НКВД Павел Судоплатов, передавший ему коробку конфет, начинённую взрывчаткой.

После этого в верхушке ОУН началась свара. С одной стороны, Андрей Мельник, бывший «сечевой стрелец» и родственник Коновальца (их жёны были родными сёстрами), с другой — Степан Бандера, выходец из династии греко-католических священников, идейный террорист.

Различие между ними состояло в том, что Мельник был против массового уничтожения поляков, больше прислушивался к мнению немцев, а Бандера, выражаясь нынешними определениями, был полным отморозком, стремившимся уничтожить всё, что мешало создать независимое этническое государство.

Также Бандера считал необходимым рассчитывать в первую очередь на собственные силы, поскольку в независимости Украины, по его убеждению, не был заинтересован никто. Возможный союз с Рейхом рассматривался как временный шаг. Мельник, напротив, делал ставку на Германию.

Налицо был и конфликт поколений. «Бандеровцы, — писала впоследствии деятельница ОУН Мария Савчин, — сумели в подавляющем большинстве охватить молодой элемент».

Свою роль, несомненно, сыграла жёсткая конкурентная борьба между «Абвером» и Гестапо. Ну и, конечно, одной из причин раскола явилось неуёмное, патологическое желание Бандеры получить власть. В борьбе за неё он был беспощаден.

Но поначалу Бандере пришлось отступиться. Осенью 1938 года Мельник, ведавший до этого момента лесами в канцелярии митрополита Шептицкого, был объявлен главой «провода» ОУН.

Борьба, однако, не утихала. Она велась за главенство и монопольное право выступать в качестве единственного представителя движения. Ради этого совершались убийства оппонентов, захватывались помещения, транспорт и т. п.

И вот — свершилось! В апреле 1941 года «революционный провод» созвал в Кракове так называемый II Великий Сбор ОУН, который единогласно избрал Бандеру вождём движения.

В качестве приветствия был принят нацистский жест со словами «Слава Украине» — ответ «Героям Слава». Также утверждены цвета флага ОУН — чёрный и красный. Знакомое сочетание по Майдану, не правда ли? Вот они истоки «Правого сектора»!

ПОДГОТОВКА К ВОЙНЕ

Война приближалась. Неумолимо. К ней готовились все участники предстоящей схватки. На неё возлагали надежды. Ожидался новый передел Европы и всего мира.

28 апреля 1940 года Мельник выезжал в Холм (Польша), где информировал актив о формировании подразделений из числа украинских националистов. Немцы поставили условие: «полное и безупречное признание ОУН всех распоряжений гитлеровских чиновников в проведении разведывательной работы в интересах Рейха».

Летом Мельник в своей берлинской штаб-квартире издал приказ руководителям организаций «О подготовке к созданию вооруженных сил ОУН». В нём говорилось, что «обеспечение оружием, боеприпасами, обмундированием и продовольствием будет осуществляться интендантством немецкой армии».

Как отмечал один из ближайших помощников Мельника петлюровский генерал Капустянский, за полгода до начала войны мельниковцы начали готовить «походные колонны». Их обучение велось в условиях строгой секретности.

Каждая из «походных групп» была разбита на отдельные подгруппы и имела план действий. К примеру, южная «походная группа» была разделена на шесть подгрупп, каждая из которых должна была вступать в один из захваченных городов: Одессу, Кривой Рог, Запорожье, Никополь, Николаев, Херсон.

Не дремал и Бандера, который инициировал создание Украинского национального комитета для консолидации всех подконтрольных ОУН (б) сил. В качестве ударной силы формируется Легион украинских националистов, они же «Дружини українських націоналістів».

Под немецким командованием создаются два батальона — «Роланд», на юге Германии, и на севере «Нахтигаль» («Соловей»). Они-то и составили Легион украинских националистов имени Евгения Коновальца.

Позднее Бандера оправдывал это обстоятельство необходимостью «закрепления свободы и положения Украины»: «Украина готова (…) поставить на фронт против Москвы своё войско в союзе с Германией, если последняя подтвердит государственную независимость Украины и будет официально считать её союзником».

Командирами «Нахтигаля» были немцы Герцнер и Оберлендер, их заместителем — Шухевич. «Роланд» возглавили гауптман Новак и оуновец Побигущий.

ЛЬВОВСКАЯ РЕЗНЯ

Июнь 1941-го. Едва вступив во Львов, бандеровцы тут же устроили резню. За несколько дней ими, а также членами «Einsatzgruppe C» было уничтожено порядка четырёх тысяч местных евреев.

В 1997 году по поручению Леонида Кучмы была создана президентская комиссия, призванная расследовать Львовскую резню. Оказалось, личный состав «Нахтигаля» был отправлен в недельное увольнение. Кровавые акции — дело рук немцев и спровоцированной ими толпы, состоявшей, впрочем, из тех же укров.

Некоторые свидетели показали, что среди погромщиков были переодетые бойцы «Нахтигаля». Очевидно, что факт вывода батальона из города отнюдь не означает его неучастия в погромах.

Кстати, подобную же «помощь» оказывали и лица, ставшие полицаями. Машина работала так «хорошо», что население некоторых украинских городов сократилось в три-четыре раза.

В тот же день, когда немцы вошли во Львов, Ярослав Стецько зачитал «Акт возрождения Украинского государства». Тут же были офицеры «Абвера» Э. Айкерн и Г. Кох. Вскоре представители ОУН (б) сформировали исполнительный орган и, конечно, заручились поддержкой греко-католического духовенства.

Бандера находился в Кракове, вдали от места событий. В Акте, провозглашённом во Львове, он предусмотрительно записал: «Новопостаюча Українська держава буде тiсно спiвдiяти з нацiонал-соцiялiстичною Великонiмеччиною, яка пiд проводом свого фiрера Адольфа Гiтлера творить новий лад в Европi i допомагає Українi».

Стремясь упредить клятого Мельника в качестве «хозяина Украины», Бандера, однако же, не был уверен в благополучном исходе авантюры. А потому обеспечил себе краковское алиби.

Оправдываясь, Бандера скажет государственному секретарю Кундту: «Относительно происходившего во Львове я не информирован. На собрании УНК во Львове присутствовал Стецько…»

ПРОИГРАННАЯ «БИТВА ЗА КИЕВ»

Чего же добились укры? Ничего! Едва бандеровцы объявили независимую, дружественную Рейху Украину, Гитлер пришёл в ярость и сделал строгое внушение Рейхсляйтеру Альфреду Розенбергу, возглавлявшему Имперское министерство оккупированных Восточных территорий.

Бандеру вызвали на переговоры по делу «о невмешательстве Германии в суверенные права Украинской державы», но тут же на месте встречи, в Кракове, арестовали. От него потребовали отказаться от «Акта возрождения Украинского государства».

Касательно того, что за этим последовало, мнения историков расходятся: одни считают, что Бандера ответил отказом, после чего был помещён в концлагерь Заксенхаузен, тогда как другие утверждают, что лидер ОУН (б) принял требование немцев и лишь позднее, в сентябре 1941 года, подвергся новому аресту и отправке в концлагерь, где впоследствии содержался в привилегированных условиях.

Тем временем «Дружина украинских националистов» продвигалась вслед за немцами. Личный состав исправно получал жалованье, довольствие… Вдруг Шухевич и Бандера узнали, что в Киев возьмут не их, а заклятых союзников из ОУН (м).

И тогда Шухевич послал в Берлин дерзкое письмо! «Не просто дерзкое, а угрожающее неподчинением немецкому командованию, — отмечает историк Анатолий Чайковский. — Было бы логично, если бы сразу вслед за этим угрозу привели в действие, но вместо этого ОУН оставалась на месте как  ни в чём не бывало. Значит, Бандера просто попытался шантажировать Берлин…»

Ответ пришёл через месяц: «Нахтигаль» передислоцировали в Рейх. Здесь его слили с «Роландом», образовав 201-й батальон охранной полиции. С каждым будущим «шуцманом» заключили контракт на годичную службу в Белоруссии. Из шестисот с лишним человек контракт не подписали всего пятнадцать.

Добровольцев переодели в форму СС, их командиром назначили майора Побигущего. Заместителем стал Шухевич в чине гауптштурмфюрера СС. Что характерно: не разжаловали, не расстреляли за наглое письмо, а повысили в звании.

Итак, бандеровцы проиграли свою «битву за Киев». Месть они обрушили на мельниковцев. В Житомире даже были расстреляны двое «столпов» движения — Сеник-Грибовский и автор конституции ОУН Николай Сциборский. Их похороны вылились в манифестацию, а Мельник назвал бандеровцев «каинами-братоубийцами».

Один из основателей ОУН Зиновий Кныш в своей работе «Бунт Бандеры» писал: «Бандеровский террор был организован впоследствии в систему, которую контролировала бесславная СБ. Бесшабашным способом расправлялась она со всеми, кого только считала своим противником, кто только становился препятствием в безумной жажде власти. Кроме членов ОУН, против которых главным образом направлен весь яд бандеровской ненависти, погибали другие граждане за то, что не повиновались бандеровским приказам, погибали собственные члены бандеровской партии, в которых отозвалось украинское сердце протестом против преступного уничтожения своих братьев…

Вот так родился дьявол в украинской политической действительности. За повитуху ему была дефензива, за кумовьёв амбициозная гордость и бунтарское непослушание. Сколько он беды натворил на Украине, сколько слез и крови пролил — не списать на воловьей шкуре. Всё то записано на скрижалях мартирологии украинского народа и станет когда-то перед судом истории».

Когда количество трупов достигло десятка, немцы решили усмирить норовистых союзников. Прошла волна арестов, были закрыты бюро и конторы ОУН (б) в Берлине и Вене.

Бандеру поместили в Заксенхаузен. Там он находился под опекой Международного Красного Креста, свободно перемещался по территории, питался по эсэсовскому рациону и получал продовольственные посылки и деньги. Нередко он и его сподвижники покидали лагерь с целью конспиративных контактов.

На расстоянии двухсот метров от Заксенхаузена находился замок Фринденталь, а в нём — школа агентурно-диверсионных кадров ОУН (б). Через её инструктора Бандера отдавал приказы своим людям.

В Германии ещё недавно здравствовал бывший абверовский офицер Дитрих Витцель. Для документального фильма об ОУН и УПА Анатолий Чайковский записал с ним интервью. Так вот, он подтвердил, что Бандера и Стецько «были размещены на особом участке, где условия содержания отличались в лучшую сторону, чем на остальной территории концлагеря… Связь ОУН с Вермахтом, хотя и не так активно, как ранее, продолжалась».

«ЕГО СВЕТЛОСТИ» ЭРИХУ КОХУ

Осенью 1941-го Красная Армия оставила Киев. Воспользовавшись ситуацией, представители ОУН (м), при участии «походных групп», провозгласили Украинскую Национальную Раду. Её возглавил профессор Николай Величковский.

При благоприятных условиях Рада должна была стать парламентом страны. Нет, не вышло! И не могло выйти в принципе. Не для того немцы осуществляли «план Барбаросса», чтобы потом делиться с какими-то «недочеловеками» добытыми в боях территориями. Как говорил Рейхскомиссар Украины Эрих Кох, «нам не нужны ни русские, ни украинцы, ни поляки, нам нужны плодородные земли».

Озлившись, Гестапо арестовало и расстреляло свыше сорока ведущих членов ОУН, была закрыта газета «Украинское слово». В 1942 году немцы казнили бургомистра Киева Владимира Багазия (сторонник А. Мельника), укров изгнали из органов управления и полиции.

Видя всё это, Мельник отчаянно маневрировал, но беспрекословно выполнял поручения Берлина. В одном из обращений к народу он провозглашал: «Украина! В немецких вояках мы видим, что под руководством Гитлера прогнали большевиков с Украины. Мы обязаны им сознательно и организованно помогать в крестоносном походе против Москвы, несмотря ни на какие трудности. Дух Михновского, Петлюры, Коновальца уже указывает нам путь окончательной победы».

Не оставался в стороне и профессор Величковский, направивший 10 января 1942 года письмо Эриху Коху. В нём перечисляются факты тесного сотрудничества националистов с фашистами, упоминаются нанесённые несправедливые обиды и идёт речь о необходимости возобновить деятельность Украинской Национальной Рады.

Послание это, адресованное «Его Светлости», будет обнаружено летом 1944 года опергруппой НКГБ СССР.

С благословения митрополита Шептицкого пан Мельник 6 февраля 1943 года шлёт послание на имя Кейтеля: «Кажется, пришло время включить Украину в антибольшевистский фронт. Необходимо сформировать боеспособное украинское войско. Надеемся, что проблема формирования украинских вооруженных сил в том виде, в котором мы тут изложили, найдет у Вас, господин генерал-фельдмаршал, надлежащее понимание и внимание.

Украинские верноподданные и, прежде всего, военные круги, готовы к разрешению этого вопроса, которому мы во имя победоносного окончания борьбы с Москвой придаём огромное значение, стремимся принять участие и отдать себя в распоряжение Верховного командования вооруженными силами».

Что касается Бандеры, то он пробыл под почётным арестом до 1944 года — этот момент в его биографии приводят как пример непримиримости с фашистами.

КРОВАВАЯ ИСТОРИЯ УПА

Желая затемнить свою службу в 201-м полицейском батальоне, Шухевич издал приказ считать днём создания УПА 14 октября 1942 года. На самом деле Украинская повстанческая армия стала таковой не раньше весны следующего года.

В конце 1942-го личный состав батальона не стал продлевать контракт, а потому был расформирован. Шухевич вернулся во Львов и вошёл в состав Провода ОУН в качестве референта по военным вопросам. Согласно некоторым источникам, он задерживался Гестапо, как и другие офицеры 201-го батальона, но был отпущен.

17-23 февраля 1943 года в селе Тернобежье по инициативе Шухевича созывается III конференция ОУН (б). Несмотря на возражения Миколы Лебедя, заменявшего арестованного Бандеру, было решено активизировать деятельность и начать вооружённую борьбу.

Вопреки позиции главы ОУН на Западной Украине Михаила Степаняка, призывавшего к восстанию против оккупантов, большинство поддержало Шухевича. По нему, главные враги — советские партизаны и поляки, а не гитлеровцы. Борьба же против немцев должна вестись в интересах ОУН, «имея характер самообороны украинского народа».

Говоря об УПА, нужно вспомнить о «полевом командире» по фамилии Боровец, создавшем партизанскую «Полесскую Сечь». Его псевдоним — «Тарас Бульба». При своём штабе он имел связного от Мельника, что характеризует взгляды пана атамана.

Когда отряд разросся до восьми тысяч штыков, гордый своим войском Боровец переименовал его в «Украинскую повстанческую армию — Полесская Сечь».

Обосновавшись на той же территории, Шухевич понял, что ему будет трудно конкурировать за продовольственные и человеческие ресурсы с Боровцом, и под дулами своих орудий вынудил его объединиться. Тогда-то, в мае 1943 года, и появилась УПА. В ходе «объединения» бандеровцы истребили сотни своих «оппонентов».

13 апреля 1943 года в ОУН (б) произошёл переворот, в результате которого Шухевич занял должность политического руководителя ОУН (б), сместив Миколу Лебедя.

Шухевич быстро сориентировал УПА против отрядов польской Армии Крайовой, что переросло в так называемую «Волынскую резню», взаимное уничтожение украинского и польского населения. За короткий срок погибло более 100 тысяч поляков и 20 тысяч украинцев.

Меньше чем через два месяца после объединения бандеровцы разоружили формирование Боровца, часть его полевых командиров расстреляли. Боровец отделился от Шухевича и остатки своих бойцов переименовал в Украинскую национально-революционную армию.

В одном из столкновений с УНРА бандеровцы захватили в плен Анну Боровец, жену атамана. Её пытали, а потом убили. Боровец сбежал в Варшаву, где был арестован немцами и помещён в Заксенхаузен. Шухевич остался единственным владельцем «бренда».

Воевали ли боевики УПА против немцев? Согласно данным украинских историков, число погибших немцев и их пособников от рук УПА составило три-четыре тысячи человек. Собственные потери оуновцев в годы войны — примерно те же цифры.

Зато в уничтожении крестьян бандеровцы преуспели. Счёт шёл на десятки тысяч. Эту практику они продолжили и после войны. Даже СБУ в своей официальной справке ссылается на советские архивные документы, из которых следует, что за 1944-1953 годы участники ОУН-УПА совершили 4907 террористических актов, более тысячи нападений и поджогов колхозов, совхозов, сельсоветов, клубов…

«В результатi цих проявiв, — говорится в справке СБУ, — було вбито або забрано в лiс бойовиками ОУН-УПА 2662 працiвника радянсько-партiйного активу, 562 голови сiльських рад, 262 голови колгоспiв, 446 колгоспникiв». Указывается, что погибло 22 430 человек, в основном гражданского населения.

Очевидно, что эти цифры далеко не полны. С учётом деятельности ОУН и УПА в военные и послевоенные годы число их жертв в несколько раз больше.

«ЧЁРНАЯ РУКА»

Красная Армия неудержимо наступала на Запад, и в Берлине решили разыграть украинскую карту. В двадцатых числах сентября 1944 года из Заксенхаузена было выпущено несколько сотен узников-украинцев, включая Бандеру, Стецько, Мельника и Боровца.

На беседу Бандеру пригласил сам Рейхсфюрер СС Гиммлер. Сказал, что необходимость вынужденного пребывания под мнимым арестом, вызванная обстоятельствами, временем и интересами дела, отпала.

Вероятно, перед Бандерой извинились за смерть трёх его братьев. Самый младший погиб предположительно в 1943 году. Ещё двое — в Освенциме. По некоторым данным, в лагерь их поместили в ответ на одно из писем Бандеры, которое содержало очередную попытку шантажа. Очевидно, Бандера всё простил, потому что принял участие в фуршете, устроенным Гестапо в его честь».

Затем из Кракова, находясь под крышей абверкоманды-202, Бандера координировал подготовку и передачу в штаб УПА диверсионных групп, предназначенных для действий в тылу Красной Армии. После был вывезен немцами.

В феврале 1945 года Бандера встал во главе ОУН (б), а Ярослав Стецько стал его заместителем. Поздно! «Тысячелетний Рейх» доживал последние дни и часы…

Благодаря связям с американцами Бандере удалось вытащить жену и троих детей из зоны советской оккупации. Их поселили в лагере для беженцев, потом они скрывались в маленьком лесном домике под фамилией Поппель. Наконец, всех перевезли в Мюнхен.

Там же, в Мюнхене, после войны обосновалась основная часть мельниковцев. Позднее их центр переместился в Париж, появились зарубежные части в США.

В 1946 году, понимая, что силами одних укров борьбу вести невозможно, Бандера инициировал организационное оформление Антибольшевистского блока народов (АБН) — координационного центра политических организаций эмигрантов из СССР и стран Соцлагеря. Во главе АБН встал Ярослав Стецько.

В противовес АБН мельниковские главари организовали так называемый «Интернационал свободы», который, по их замыслу, должен был объединить осевшие на Западе силы из стран Восточной Европы в единый антикоммунистический фронт (в 1948 году «Интернационал свободы» влился в состав АБН).

К началу 1950-х Бандера начал вести почти легальное существование. Агенты Москвы не оставляли попыток свести с ним счёты. Чтобы предотвратить эксцессы, безпека ОУН (б) организовала усиленную охрану. Вкупе с немецкой криминальной полицией ей удалось сорвать несколько покушений.

15 октября 1959 года Бандеру ликвидировал агент МГБ Богдан Сташинский. Что до Мельника, то его жизненный путь окончился 1 ноября 1964 года в Люксембурге.

НА ИЕЗУИТСКИЙ МАНЕР

Так кто же духовно, идеологически воспитал такие кадры? К этому процессу приложил колоссальные усилия митрополит Галицкий Андрей Шептицкий — потомок древнего русского боярского рода, предавшего веру своих предков и принявший  католичество.

Правоверный католик из консервативной семьи, офицер австро-венгерской армии… Он перешёл в греко-католическую веру и стал неполноценным, по тогдашним понятиям, человеком. С чего бы так? Загадка раскрывается, когда узнаёшь, что по велению Льва XIII он поступил в василианский монастырь, полностью подчинённый иезуитам. В 1901 году стал митрополитом Галицким.

В газете «Прикарпатская Русь» под заголовком «Митрополит Шептицкий и русское дело» была опубликована статья М. Глушкевича. Как отмечал автор, когда Шептицкий был назначен на кафедру, его аристократическое происхождение, огромное влияние во властных кругах, блестящие манеры и умение говорить всем сладкие слова, привлекли симпатии галицко-русского духовенства.

«Но вот, — продолжал М. Глушкевич, — вслед за словами пошли дела, не оставившие ни в ком сомнения относительно стремлений изворотливого иезуита. Со свойственной этой касте решительностью, не останавливаясь ни перед какими средствами, он стал насаждать и укреплять как среди подчинённого ему духовенства, так и в народных массах мазепинский сепаратизм.

Епископами он назначал рьяных приверженцев украинского сепаратизма, злейших врагов всего русского. Управление униатскими духовными семинариями он вверил тем же мазепинцам, отрекшимся от русского имени. Кандидатов духовного звания, не скрывавших своего русского происхождения, перестали принимать в духовные семинарии, а поступивших начали исключать оттуда.

Дошло до того, что в львовской духовной семинарии из общего числа 216 воспитанников осталось только 11 человек, не желавших преклониться перед «украинской» идеей, но и те немногие подвергались, с ведома и одобрения Шептицкого, бойкоту, побоям и всякого рода издевательствам со стороны товарищей украинцев.

Молодых русских людей, для которых мечтой жизни было сделаться священниками и работать для просвещения и экономического блага народа, Шептицкий исключал из духовной семинарии после того, как они прошли четыре курса, нарочно для того, чтобы вычеркнуть из их жизни несколько лет» («Прикарпатская Русь», 1915 год).

Одновременно с такой чисткой митрополит Шептицкий стал вводить разные новшества в богослужение, чтобы приблизить его к латинскому. Причём первыми новаторами явились реформированные на иезуитский манер монахи-василиане, «у которых ненависть к русскому православному обряду доходила до бешенства».

СЕКРЕТНЫЙ ПЛАН ШЕПТИЦКОГО

В феврале 1915 года русская разведка добыла личный архив Шептицкого, замурованный в стене его резиденции во Львове. Тайник выдал архитектор и предприниматель Иван Левинский. В черновом меморандуме от середины августа 1914-го описан план преобразования Малой Руси после захвата её Германией и Австро-Венгрией.

«Как только победоносная Австрийская Армия вступит на территорию русской Украйны, нам предстоит решить тройную задачу: военной, правовой и церковной организации края. Решение этих задач должно отчасти предшествовать какой бы то ни было мирной конференции, не только для споспешествования деятельности нашей армии и ожидаемого восстания украинцев и для урегулирования этого восстания, но и для того, чтобы эти области, во всяком случае, возможно полнее отторгнуть от России и придать им характер области национальной, от России независимой, чуждой державе царей.

Для той цели следовало бы использовать все Россией подавленные (подложно искажённые) традиции Украйны, дабы настолько прочно возродить их в сознании народных масс, чтобы никакая политическая комбинация не была в силах уничтожить нашу победу.

I. Военная организация. Эту организацию следовало бы построить на традициях запорожских казаков. Надо иметь в виду, что эти традиции живы на Украйне и имеют местно-национальный характер. Донские казаки, которые считаются специфически русским установлением, являются извращением этих казачьих традиций. Русские, донские казаки кроме имени, ничего не сохранили от украинского казачества. Тем не менее, имя «казак» является в народе синонимом древне-национального героя. Наиболее выдающийся полководец нашей армии мог бы, после какой-нибудь победы, быть назначенным по повелению нашего Императора «Гетманом Украины».

II. Правовая организация. Помимо объявления свободы личности, веротерпимости по отношению ко всем религиям и тому подобных основ, следовало бы опубликовать австрийское гражданское уложение в переводе на украинский язык, каковой перевод должен быть объявлен подлинным, а также по возможности и другие австрийские уложения.

III. Церковная организация. Эта организация должна бы преследовать ту же цель: возможно полнее отделить украинскую церковь от русской.

Не касаясь вероучений, области догматической, следовало бы издать ряд церковных постановлений (например: украинская церковь изъемлется из ведения петербургского синода, запрещается молиться за царя, предписывается молиться за Его Величество, соответственные (великорусские-московские) святые вычеркиваются из календаря и т. п.).

Все декреты должны бы, однако, исходить от духовной власти, но не от гражданской и не от военной, дабы, таким образом, порвать с русской системой. Учреждение синода, в подражание петербургскому, тоже не было бы целесообразным.

Все эти декреты могли бы от имени «Митрополита Галицкого и всей Украйны» постановить всё то, что было бы соответственным и согласным с основаниями восточной церкви, традициями митрополии и было бы одобрено военной администрацией.

Как митрополит, я мог бы это сделать, так как, согласно постановлениям восточного церковного права и традициям моих предшественников, я имею право, одобренное Римом, осуществлять архипастырскую власть во всех этих областях. Если мои предначертания будут одобрены — а это, несомненно, будет — то на Украйне создастся центральная духовная власть и церковь, как орган, представляющий собою неделимое целое. Она будет отторгнута от русской.

Известную часть епископов, уроженцев Великороссии, а также тех, которые не подчинятся этим распоряжениям, можно будет немедленно устранить, заменив их другими, исповедующими украинские и австрийские убеждения.

Рим впоследствии согласился бы с этими постановлениями и назначениями. Одобрят их и восточные патриархи, оплаченные правительством.

Признание всего этого я мог бы провести в Риме, или, вернее, я уже в значительной части всё подготовил. Ортодоксальность церкви этим не была бы расшатана. Она должна быть сохранена в целости; следовало бы только коренным образом очистить её от московских влияний.

Львов, 15 авг. 1914 г.»

В то время, когда Николай II читал этот документ, сам митрополит Галицкий слал ему письменные здравицы. Просмотрев меморандум, император начертал: «Какой мерзавец!»

Шептицкого арестовали. В марте 1917-го он был освобождён по решению Временного правительства.

«КОРОНАЦИЯ ГИТЛЕРА»

30 июня 1941 года Шептицкий выезжал для торжественной встречи войск Вермахта и подразделений ОУН. В те же дни он вознёс молитву за «побідоносну німецьку армію» и благословил на успех бандеровский «уряд» во главе со Стецько. И поспешил уверить фашистских генералов в бескрайней преданности униатской Церкви делу фюрера.

В провозглашенном послании Шептицкий призвал свою паству оказывать всестороннюю помощь Вермахту, не забыв, конечно же, и Гестапо — на этот счет в послании говорилось: «Треба також звернути увагу на людей, які щиро служили більшовикам».

Также Шептицкий же организовал подчинённую ему службу военных капелланов в дивизии СС «Галиция» и карательных батальонах «Роланд» и «Нахтигаль».

После взятия Киева глава УГКЦ направил Гитлеру письмо: «Ваша Экселенция! Как глава Украинской греко-католической церкви, я передаю Вашей Экселенции мои сердечные поздравления по поводу овладения столицей Украины, златоглавым городом на Днепре — Киевом!..

Видим в Вас непобедимого полководца несравненной и славной Немецкой армии. Дело уничтожения и искоренения большевизма, которое Вы, фюрер Великого Немецкого Рейха, поставили себе целью в этом походе, обеспечивает Вашей Экселенции благодарность всего Христианского мира. Украинская греко-католическая церковь знает об истинном значении могучего движения Немецкого народа под Вашим руководством… Я буду молить Бога о благословении победы, которая станет гарантией длительного мира для Вашей Экселенции, Немецкой Армии и Немецкого Народа.

С особым уважением Андрей граф Шептицкий, митрополит».

В 1943 году униатское духовенство помогало оккупантам в создании дивизии СС «Галичина». В её составе воевали, главным образом, греко-католики из Западной Украины, в том числе семинаристы. Подразделение было снабжено капелланами.

В начале 1944 года Шептицкий предписал своим клирикам передавать немецким властям церковные колокола с целью их переплавки для нужд фронта.

Прибыв во Львов с командой 202-Б (подгруппа II), подполковник Айкерн установил контакт с митрополитом украинской униатской церкви. Митрополит граф Шептицкий, как сообщил мне Айкерн, был настроен пронемецки, предоставил свой дом в распоряжение Айкерна для команды 202, хотя этот дом и не был конфискован немецкими воинскими властями.

Резиденция митрополита находилась в монастыре во Львове. Вся команда снабжалась из запасов монастыря. Обедал митрополит, по обыкновению, вместе с Айкерном и его ближайшими сотрудниками. Позднее Айкерн как начальник команды и руководитель отдела ОСТ приказал всем подчиненным ему отрядам устанавливать связь с церковью и поддерживать её».