КАК РОССИЯ МОЖЕТ ПРИЗНАТЬ ДОНБАСС

1.  Уже больше двух лет на невидимой политической карте современного мира пламенеют два новых государства – Донецкая и Луганская Народные Республики. Увы, лишь на невидимой. На видимых картах их нет. Суверенитет донбасских республик, утвержденный абсолютным большинством на референдумах и скрепленный кровью тысяч защитников Родины, официально не признан никем в мире. В том числе Российской Федерацией, которую герои Донбасса считают своей большой Родиной, которую они защищают от нового фашизма и натовской агрессии, на единство с которой возлагают все свои надежды. В самой России солидарность с Донбассом находится почти в таком же положении: она несомненно есть, и в то же время ее как бы нет.

Очевидно, что две густонаселенных республики, прижатые к границе, не могли бы при всем героизме устоять против киевского режима и его западных покровителей, если бы не получали так или иначе реальной поддержки как российского общества, так и российского государства. Именно за это, а не только и не столько за Крым, страны НАТО во главе с США ввели против РФ санкции, как привыкли поступать со всеми неугодными в мире. По той же причине быстро развеялись иллюзии левых и правых романтиков, видевших Донбасс лабораторией своих идей и «моделей», – всякому мыслящему реальными категориями давно следовало понять, что небольшие государства, для которых поддержка соседней державы есть вопрос выживания, в политике и идеологии никак не могут зайти дальше приемлемого для российской власти.

Но столь же ясно, что официальная Москва не готова идти до логического конца – политико-дипломатического признания донбасских республик, подобного тому, которое при сходных обстоятельствах получили Абхазия и Южная Осетия. Это вызывало и вызывает в российском обществе шатания всякого рода: от панических восклицаний типа «Путин слил» и кивков на «пятую колонну» в коридорах власти до глухого молчания, надолго сменившего в большей части «народно-патриотической» прессы прежние призывы «признать Донбасс». Одни считают и говорят, что от нынешней власти, по причине ее классовой сущности и/или связей с Западом, нечего и ожидать большего, чем нынешняя политика. Другие многозначительно намекают на «хитрый план» Кремля, идущий-де своим чередом втайне от любопытных глаз.

2.  Впрочем, буквально вчера молчание оказалось нарушено. Не иначе как предвыборная кампания помогла. На вопрос корреспондента «Советской России»: «Какова позиция КПРФ по Донбассу?» Г.А. Зюганов ответил будто полтора-два года назад: «Позиция однозначная – признать Донецкую и Луганскую республики (симптоматично в названиях опущено слово «народные» - А.Х.). Я бы давно их признал… А то, что Запад, натовцы, американцы будут нас давить, несмотря ни на что – будет Донбасс с нами, не будет, – и так понятно. Каждый раз там будут придумывать что-то новое против России. Наша задача – все сделать для того, чтобы укрепить свои позиции».

Ответ на следующий вопрос: «Судя по всему, тема Донбасса с его неопределенностью (? – А.Х.) и затянувшимся (? – А.Х.) противостоянием с киевским режимом отодвинута (кем? – А.Х.) на периферию (чего? – А.Х.). Это так?» начался в столь же обтекаемых выражениях, в каких он был поставлен: «Тема не ушла. Они (редакции пришлось уточнять – «Кремль» - А.Х.), на мой взгляд, боятся ее педалировать. Они сейчас растеряны… Много внутренних проблем – финансовых, экономических». Но дальше, в связи с темой возможного вхождения в правительство Кудрина, последовало «грозное» предупреждение: «Я открытым текстом сказал на телевидении, что, если Путин дрогнет по Донбассу, да еще и по Курилам… тогда президентский рейтинг рухнет сразу. Рухнет быстрее, чем у Хрущева и Горбачева вместе взятых» (Донбассовцы показали всем нам пример /Советская Россия. 9.06.2016.).

Что тут можно сказать? Позиция и впрямь однозначная, сравнимая разве что с любимым ура-патриотами афоризмом Александра III: «У России есть два союзника – армия и флот». Вот только чем кончаются столь простые решения сложных проблем, история показывает слишком ясно. Одно дело – предвыборные заявления, другое – государственная политика.

Стоит вспомнить в этой связи одну из ленинских статей, которой нынешней осенью исполнится сто лет. Решение серьезного военно-политического вопроса, подчеркивал Владимир Ильич в канун революционного 1917-го, «зависит от военных и дипломатических соображений», а они по-настоящему известны только правящим кругам. Да и то не вполне, а лишь «насколько мыслимо вообще точное знание в таких делах, где роль сомнительного, недостоверного, роль «военного счастья» особенно велика». Буржуазной оппозиции реальные факторы большой политики «известны только на одну четверть», и ее краснобаи «чем меньше знают, тем больше болтают на ветер». Еще хуже обстоит дело у оппортунистов, которые сплошь и рядом «забывают даже то, что раньше знали, не изучают того, что можно знать по иностранной печати, не вникают в ход внешней политики». Не в бровь, а в глаз иным нашим современникам, точно так же играющим с умным видом «роль просто социалистических Иванушек» (Ленин В.И. О сепаратном мире / ПСС, т. 30, с. 188-189.) ! Подражать мистеру Трампу или недавнему юбиляру от ЛДПР – занятие не более благодарное.

3.  Упрощенные оценки отпадают сами собой, если рассматривать конфликт не изолированно, а в общем контексте мирового развития, с учетом его императивов и уроков. На пути к полному дипломатическому признанию донбасских республик – не говоря уже об их приеме подобно Крыму в состав РФ – стоят не только, а судя по всему и не столько, узкоклассовые мотивы правящих кругов РФ (не такова пока в ней интенсивность классовой борьбы) или их «растерянность» вследствие внутренних проблем, входящих, разумеется, в общий расклад. Здесь действует фактор куда более сложный и грозный (без кавычек) – общее соотношение мировых сил. От него не отделаться простецким рассуждением типа: «так и так будут нас давить», «будут придумывать что-то новое». Ведь и «давить» и «придумывать» (если пользоваться лексиконом плохих предвыборных речей) различные политические силы могут ох как по-разному. И как именно – народам совсем не безразлично. Особенно в современном мире.

Это – отнюдь не предреволюционный мир, о котором писал Ленин сто лет назад. Это – мир глобального наступления транснационального капитала на завоевания трудящихся; мир империалистической интеграции транстихоокеанского и трансатлантического масштаба, подводящей новую экономическую базу под империалистические блоки во главе с НАТО; мир, находящийся под ударом фашиствующей реакции уже практически всюду – в обеих Америках и Европе, на Ближнем и Дальнем Востоке.

В отличие от СССР времен «холодной войны», сегодняшняя Россия не обладает ни передовым общественным строем, ни соответствующей системой союзов на мировой арене. Не является она, несмотря ни на какие своекорыстные интересы ее господствующего класса, и классической империалистической державой, оспаривающей мировое господство у подобных же соперников. Как бы ее правители ни старались «развести» РФ с советским наследством, это не в их силах. Международное положение правопреемника СССР объективно связывает страну с антифашистскими и антиколониальными силами мира и исключает ее органическую интеграцию с империалистическим «мировым сообществом», объединенным транснационализацией капитала в единый блок. Правители РФ вынуждены теперь на каждом шагу убеждаться: для этого блока она не «партнер», как они его упорно именуют, а стратегический противник. С другой стороны, ее обороноспособность, ослабленная «переходом к рынку», не может быть в полной мере восстановлена никакими сиюминутными усилиями. Паритет с глобальным эксплуататором, расходующим на военные цели больше, чем весь остальной мир, возможен в лучшем случае на некоторых ключевых направлениях, что легко может вызвать у него иллюзию всемогущества.

Только что объявленное решение Порошенко назначить своим советником бывшего генсека НАТО, занимавшего этот пост и во время киевского майдана, кое о чем говорит. Особенно в сочетании с каскадом американо-натовских маневров, заявкой на вооруженный мятеж в Казахстане (то и другое – у самых границ России). Противостоять угрозе можно только при широчайшем единстве антифашистских сил и величайшей выдержке. Один неосторожный шаг грозит ввергнуть человечество в катастрофу.

Будь в Кремле левое правительство, ему пришлось бы действовать не менее осторожно, чем нынешней власти. Полное дипломатическое признание донбасских республик могло бы сыграть ту же роль детонатора, как в эпоху двух мировых войн – мобилизация (вообще говоря, суверенное право любого государства), объявленная Россией в июле 1914 г. и с полным основанием не объявленная СССР до 22 июня 1941-го.

Аналогия с Крымом (а также Абхазией и Южной Осетией), увы, не проходит. Волеизъявление жителей не признается действующим международным правом основой решения спорных территориальных вопросов, особенно вне признанной ООН зоны деколонизации (Африка, Океания, Карибский бассейн). Для «возведенной в закон воли господствующего класса» имеют значение иные моменты, в отношении Крыма и Донбасса различные. Полуостров и до 2014 г. был автономной республикой, к тому же до заключения союзного договора 1922 г. (напомним, что именно его расторжение беловежской троицей составляет хоть какую-то международно-правовую базу ликвидации СССР) входил в состав не Украины, а России. Абхазия и Южная Осетия были уже независимы на момент выхода Грузии из СССР. В противоположность этим ситуациям, ДНР и ЛНР возникли путем выхода административных единиц унитарного государства из его состава, т.е. объективно революционного отрицания действующего международного права. Согласиться с этим буржуазные государства не могут не только в силу классовых и геополитических интересов, но и чтобы не создавать прецедент самоопределения «своих» национальных областей, имеющихся почти у каждого из них. Как бы мы к этому «праву» ни относились, с ним придется так или иначе считаться, пока пролетариату не удастся и в международном масштабе поставить вопрос самоопределения по- революционному.

«Лобовое» признание Россией суверенитета республик Донбасса или, тем более, их воссоединение с нею превратили бы нынешнюю линию фронта (то есть, извините, прекращения огня) в межгосударственную границу, рассекая по живому не только бывшую Советскую Украину, но и территории собственно Донецкой и Луганской областей. Граница у окраин Донецка и Луганска, мягко говоря, вряд ли в интересах жителей Донбасса. По сути это равнялось бы положению Цхинвала до августа 2008 г.

С другой стороны, такой шаг России был бы использован украинскими ультраправыми для «объединения нации» перед лицом «русской угрозы», тотальной травли всех инакомыслящих как «предателей», полной фашизации страны. Противостояние режимов могло бы перейти – вернее, быть переведено – в противостояние наций. Такой оборот событий стал бы трагедией украинского и русского народов, катализатором фашистских тенденций в самой РФ, да и во всем капиталистическом мире. Намного облегчилось бы форсированное втягивание Украины в НАТО: сейчас этому юридически препятствует наличие в уставе Североатлантического блока (как и Евросоюза) запрета на прием стран, имеющих неурегулированные территориальные споры с соседями. Что же получается – давайте сами эти споры односторонне «урегулируем» на радость противнику?

Коммунистам следовало бы яснее других видеть, насколько нынешняя ситуация сходна с существовавшей в период Брестского мира (март-ноябрь 1918 г.). Ведь и тогда Советская Россия была принуждена империалистической Германией признать «независимость» Украины под «властью» сначала Центральной рады, а затем гетмана Скоропадского. И тогда Москва тайно поддерживала Донецко-Криворожскую республику, партизанское движение на оккупированной территории. И тогда белогвардейские пропагандисты сходились с левыми эсерами и «левыми коммунистами» в требовании – для одних сугубо «патриотическом», для других ужасно «интернационалистском», – с открытым забралом ринуться в непосильную войну.

Тем, кто на это сравнение возразит: тогда была Советская власть, а теперь буржуазное государство, – стоило бы задуматься над ленинским сравнением Брестского мира с Тильзитским, который заключило с Наполеоном совсем не революционное правительство юнкерской Пруссии. Чем же хуже минские соглашения?

4.  Значит ли это, что надо и дальше оставить все как есть? Одной рукой подписываться под договоренностями с Киевом и его покровителями, другой потихоньку помогать своим? Мало ли в близком и дальнем «зарубежье» непризнанных и полупризнанных государств: от Приднестровья до Нагорного Карабаха, от Курдистана до сектора Газа, от Западной Сахары до Сомали. «Живут же люди», и тянется это уже десятилетия…

Однако история не стоит на месте. Простое ружье, годами висящее на стене, когда-нибудь и в кого-нибудь да выстрелит. Что же говорить о тлеющих очагах войны?

Сейчас мир переживает один из самых опасных моментов. Государственный переворот в Бразилии нанес удар по международной роли БРИКС. Ослаблены и позиции ОПЕК. Идет подготовка к интервенции в Венесуэлу. Разгорается пожар на Ближнем Востоке. Все ведущие империалистические державы явно вступают в полосу социальных потрясений и небывалой за десятилетия политической поляризации. В этом плане показательна и нынешняя предвыборная кампания в США.

История свидетельствует, что в подобных ситуациях реакционные силы практически всегда прибегают к опаснейшим военно-политическим провокациям. Они и теперь происходят одна за другой, во всех «горячих точках». Но, учитывая концентрацию военных сил ведущих держав в Центральной и Восточной Европе, нет точки потенциально более взрывоопасной, чем Донбасс. Это поистине современное Сараево, современный Глейвиц (если кто забыл историю начала мировых войн – загляните в учебник истории или в Интернет, это полезно знать). И сейчас, где бы в мире ни прогремел очередной взрыв, эхо прокатывается по донецкой степи новыми залпами. Не менее, а то и более тревожный симптом – вбрасываемая в СМИ «информация» о якобы предстоящем размещении на границах донбасских республик с Россией неких международных сил. Сколько раз подобное «миротворчество» уже становилось прологом к широкой интервенции! И чаще всего это случалось в последние месяцы перед президентскими выборами в США. Теперь же на носу выборы и в России. Словом, соблазн для провокаторов растет с каждой неделей.

Что же делать? Признать республики нельзя и не признавать – тоже нельзя? А третьего не дано?

Представьте себе – дано. В международном праве есть формула, позволяющая нащупать политический выход из подобной ситуации, не доводя до катастрофической развязки. И есть уже практический опыт успешного применения этой формулы в стране, пережившей треть века назад ситуацию, во многом похожую на нынешнюю донбасскую.

5. Эта страна – центральноамериканская Республика Сальвадор. Самая маленькая по территории из двадцати республик Латинской Америки – «мальчик-с-пальчик», как там говорят. Названная, по иронии судьбы, в честь Спасителя (по-испански Эль Сальвадор, столица носит имя Сан-Сальвадор – «Святой спаситель»), она отличается самым большим в регионе, если не в мире, социальным неравенством. В 1979 г., через несколько месяцев после победы в соседней Никарагуа сандинистской народной революции, здесь произошел военный переворот. Сначала в хунте имелось реформаторское крыло, но вскоре его оттеснили откровенные фашисты, развернувшие массовый террор. Даже архиепископ Ромеро, призвавший «хозяев жизни» прекратить бойню, был расстрелян прямо на богослужении. Под угрозой истребления левые – в большинстве крестьяне и сельхозрабочие пограничных департаментов – вынуждены были на насилие ответить силой. Они объединились в коалицию, точнее в две взаимосвязанных коалиции: массовые организации сформировали Революционно-демократический фронт, повстанческие формирования – Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти (основатель Компартии Сальвадора, расстрелянный фашистами в 1932 г.). В январе 1981 г. ФНОФМ начал наступление и несомненно победил бы, не вмешайся США, где в должность президента только что вступил Р. Рейган. В арсеналы хунты хлынул поток оружия и снаряжения, в страну прибыли военные советники.

Военная победа повстанцев стала по существу невозможной. Но и для противостоявшей стороны победа оказалась недоступна, несмотря на то, что в густонаселенной стране почти нет лесов, удобных для укрытия партизан. Один из руководителей повстанцев верно сказал: «Сельвой сальвадорской революции является сальвадорский народ». Именно вооруженный народ, которому нечего было терять, стоял насмерть.

Страна разделилась на две зоны контроля, в войне возникло патовое положение. В плане политическом каждая из сторон считала себя легитимной, отказывая в этом другой. В Сан-Сальвадоре шла постоянная свара между ставленниками разных кланов олигархии и различных группировок в Вашингтоне, что крайне затрудняло мирный диалог. Неоднородны были и ряды сальвадорских патриотов. Между радикальным крылом, мечтавшим о военной победе и социалистической революции, и умеренным, склонявшимся к политическому компромиссу, нарастал конфликт, в итоге обернувшийся гибелью главных лидеров. Где кончались внутренние противоречия и начинались террористические действия врага, сказать трудно до сих пор. Не правда ли, многое до боли узнаваемо?

Проблема международного признания стала для РДФ-ФНОФМ ключевой. Куба и Никарагуа помогали чем могли, но не имели права ставить свои народы под военный удар, а всеобщий мир – под прямую угрозу. СССР, бездоказательно обвиняемый Вашингтоном в поддержке повстанцев, как раз в начале 1981 г. тайно информировал Рауля Кастро, что в случае прямой агрессии США не сможет защитить даже Кубу.

Некоторый просвет наметился с победой на выборах во Франции в мае 1981 г. левоцентристской коалиции, куда входили социалисты и коммунисты. Избранный президентом Ф. Миттеран не хотел и не мог пойти на признание РДФ-ФНОФМ легитимной властью – это означало бы конфронтацию с Вашингтоном. Но и отвернуться от этой фактической власти, где в составе РДФ были его собратья по Социнтерну, он тоже не мог – это значило бы не только «потерять лицо» у однопартийцев, но и проигнорировать интересы французского каптала в Латинской Америке, да и вообще право Франции на независимую от Вашингтона политику.

В крупнейшей стране центрально-американского региона – Мексике – в то время правила Институционно-революционная партия, поддерживавшая контакты с Социнтерном. В Мехико тоже не могли позволить себе ссоры с Вашингтоном, но не собирались жертвовать национальным суверенитетом и межлатино-американскими отношениями. «Североамериканской зоны свободной торговли» тогда еще не было и в проекте, а для мексиканцев независимость, завоеванная в трех революциях, не была пустым звуком.

В августе 1981 г. на франко-мексиканских переговорах было объявлено о признании РДФ-ФНОФМ КАК ВОЮЮЩЕЙ СТОРОНЫ. Тем самым Париж и Мехико, сохраняя дипломатические отношения с центральным правительством Сальвадора, признавали факт гражданской войны в этой стране и, что еще важнее, право РДФ-ФНОФМ на участие в любых переговорах о ее завершении.

К сожалению, эта емкая формула не была тогда принята другими странами, в том числе СССР. Тем не менее, она создала важный прецедент для последующих переговоров между воюющими сторонами. Без этого было бы намного труднее добиться, хоть и спустя десять лет, окончания гражданской войны политическим путем. И окончилась она не «миром кладбища», а миром на взаимоприемлемых политических условиях, обеспечившим реальную демократизацию страны. Этот мир, заключенный в тяжелейших условиях падения СССР и всего европейского социализма, нет оснований идеализировать. Но он позволил ФНОФМ преобразоваться в массовую политическую партию, сохранив свое овеянное славой имя. Еще через восемнадцать лет, в контексте «левого поворота» в Латинской Америке, эта партия одержала избирательную победу. Нынешнее правительство, первым отозвавшее посла из Бразилиа в знак протеста против переворота, возглавляет Сальвадор Санчес Серен – некогда профлидер-подпольщик, а затем повстанческий команданте, известный под псевдонимом Леонель Гонсалес.

6. Вернемся теперь к судьбе Донбасса. Думается, нынешняя ситуация, когда режим Порошенко каждодневно нарушает минские соглашения, а при каждой попытке даже формального их соблюдения киевскую Раду берут в осаду фашисты, делает былой сальвадорский опыт весьма актуальным.

Пока соглашения не соблюдаются, военный конфликт не может считаться завершенным. Поэтому признание Донецкой и Луганской народных республик именно в качестве воюющей стороны прямо-таки напрашивается. Данное – разумеется, предварительное – решение вопроса на современном этапе имеет ряд крупных преимуществ и перед официальным признанием, грозящим сыграть на руку агрессорам, и перед нынешним статус-кво, слишком напоминающим приснопамятный лозунг «ни мира, ни войны».

Признанием республик в качестве воюющей стороны Москва отвела бы от себя обвинения в намерении «расчленить» Украину, «аннексировать» часть ее территории вопреки международному праву. И Киеву, и его западным покровителям было бы ясно сказано: договаривайтесь по-хорошему, все теперь зависит от вас.

Подтверждался бы тезис, настойчиво повторяемый российской стороной, – что она сама не является на Украине воюющей стороной. Можно было бы только внести небольшое уточнение: «непосредственно воюющей стороной». Вот вам, панове и прочие господа, сторона непосредственно воюющая, именно с ней вам придется иметь дело на любых переговорах, что, кстати, зафиксировано и в минских соглашениях. Но не надейтесь, что мы оставим ее на ваш произвол.

Признав республики в качестве воюющей стороны, Россия могла бы открыто заключать с ними любые соглашения, направленные как на противостояние агрессии, так и на поиск политического решения конфликта. При этом следовало бы предусмотреть восстановление территориальной целостности Донецкой и Луганской областей – признание республик как воюющей стороны не рассечет необратимо Донбасс государственной границей. Формулу окончательного урегулирования пока предвосхищать рано – поистине только «военное (военно-политическое) счастье», и далеко не в одном Донбассе, покажет, какой она будет. Предлагаемой формулой в принципе не исключалась бы – как не исключается и сейчас руководством обеих республик – интеграция в федеративное демократическое государство, если таковое согласно минским соглашениям будет создано на Украине. При ином раскладе было бы возможно промежуточное решение в виде самостоятельного «буферного» государства (в истории есть и такие прецеденты). И только если все возможности компромисса будут отрезаны, встал бы в повестку дня «крымский» вариант воссоединения с Россией – разумеется, при условии, что он не ввергнет человечество в ядерную или иную катастрофу.

Немаловажно в современных условиях и еще одно обстоятельство. Предлагаемое решение базируется на политико-дипломатическом опыте одной из стран-гарантов минских соглашений – Франции. Причем этот опыт относится к периоду правления той же партии, что формирует нынешнее правительство. Кстати, ей теперь и у себя дома пришлось столкнуться с серьезнейшим социально-политическим кризисом, который может получить то или иное разрешение. Для народов опять же не безразлично, какое именно. Когда в ведущей западноевропейской стране бастуют операторы атомных электростанций, это должно отрезвляюще повлиять даже на командование НАТО.

Учитывая все, российским властям еще не поздно сделать ответственный политический шаг. Это позволило бы не вступать в конфронтацию с действующим международным правом, а максимально поставить его на службу справедливому делу. Провокаторам всех мастей было бы наглядно продемонстрировано: ни в донецких степях, ни на берегах Москвы-реки им ничего не светит.

Теперь главное – не опоздать.

Время не ждет.