"Взгляд": На столь жесткий ответ ДНР Украина напрашивалась больше года

Накануне ВСУ предприняла очередную попытку атаковать крупными силами позиции ВСН под Донецком, в треугольнике Пески-Ясиноватая-Авдеевка, на светлодарской дуге и под Докучаевском. Снова в жилые дома полетели снаряды, есть попадания в частный сектор и в самом Донецке, и в Ясиноватой, и в Макеевке, где администрация была вынуждена отменить занятия в школах. Но общий фон обострения на этот раз изменился: впервые за долгое время ВСН ответили жестко. Даже особо жестко.

Допрыгались

Интенсивность боевых действий постепенно возрастала со средины прошлой недели, но к воскресенью обстановка окончательно вышла из-под политического контроля. Обе стороны начали применять реактивную артиллерию, на позиции ВСН прилетело четыре ракеты из «Урагана» (может и больше — точнее никто не проверял). Кратно выросли и потери. Ориентировочно ВСН потеряли до 10 человек убитыми, подобного не было очень давно.

С этого момента украинская сторона атаковала редко и ограниченными силами. Собственно, в качества «атак» — фронтального наступления пехоты числом до взвода при поддержке БТР — им можно засчитать только две попытки — у Авдеевки и под Мариуполем. Обе переросли в бойню, поскольку под Авдеевкой заградительный огонь украинской артиллерии пришелся по своим, а попытка прорыва на Новоазовск недобрым путем через Широкино полностью захлебнулась. Тем не менее, стрельба нарастала, постепенно подключались и более тяжелые калибры.

С 18.00 воскресенья артиллерия ВСН открыла ураганный огонь (это не литературный штамп, а проверенный временем термин) практически по всей северо-западной дуге фронта от аэропорта и Песок до Авдеевки. Никто, конечно, подробно не подсчитывал, но, по общему ощущению, за вечер по украинским позициям было выпущено больше снарядов, чем за весь предыдущий месяц «перемирия». По скоплениям украинской техники и живой силы работали практически все доступные виды артиллерии, включая РЗСО. Это в принципе не трудно, поскольку ВСУ имеет привычку постоянно придвигать к линии фронта крупные силы, что в местных условиях и с их талантами к логистике приводит к «пробкам» из бронетехники. Постепенно огневой удар охватил и некоторые другие участки фронта, например, к востоку от Авдеевки, в зоне ответственности ЛНР.

Украинские потери на этом этапе боев подсчитать трудно, но они существенны. В обстановки информационной войны Киев признает только лишь небольшую часть погибших, — по сложившейся традиции, остальные «допогибнут» задним числом. То же касается и потерь в бронетехнике. К вечеру понедельника украинская сторона жаловалась, что обстрелы продолжаются (пусть и не так интенсивно) чуть ли не всей линии фронта от Азовского моря до Харьковской области.

Особенно выдающая ситуация сложилась в промышленной зоне Авдеевке и на другом конце фронта — в широко известном Широкино. Артиллерийская дуэль в промзоне длилась более суток, пока все позиции ВСУ не были подавлены массированным ударом. ВСН даже предприняло два попытки контратак, но на этом участке очень сложно закрепиться — небольшой район, где плотная застройка бывших кирпичных заводов перемежается открытым полем (крупнейший в Европе Авдеевский коксохимический комбинат расположен севернее города — он виден в бинокль, но в зону прямого огневого контакта не попадает). Это классический случай «нейтралки», но впервые за долгое время ВСН решили ее не уступать, более того, сами попробовали закрепиться на необорудованных ранее позициях.

Бои в авдеевской промзоне и далее — у Ясиноватой и Крутой балки (передового села у границы промзоны и бывшей дачной застройки) в таком режиме могут продолжаться бесконечно долго. До последнего дня ВСУ пользовалась здесь, как и на «светлодарской дуге», некоторой расслабленностью командиров ВСН (назовем это так, но более ответственные люди называют это «косяками»), а также буквальным соблюдением «минских договоренностей», что и позволило им продвинутся где-то на километр. Также допускались фронтальные атаки отдельных укрепленных пунктов, высот и позиций, которые в конечном итоге приводили к потерям с украинской стороны, но породили волны информационной эйфории. Концепция «жабьих прыжков», которая еще неделю назад рассматривалась как долгосрочный план войны на истощение, по законам украинской идеологической борьбы вдруг помножилась на бесконечность — и специально обученные люди заговорили о том, что со дня на день таким же образом ВСУ займут Дебальцево, Ясиноватую и Докучаевск, а после этого и до окружения Донецка рукой подать.

В реальности несколько попыток превратить «прыжки» в настоящее продвижение не в пустоту, а на позиции, где можно закрепиться и модифицировать линию фронта, захлебнулись в крови. 58-я бригада, конечно, сама виновата, но таким макаром от нее скоро вообще ничего не останется.

Жизненный опыт подсказывает, что ежедневные потери в три-четыре человека имеют тенденцию разрушать сознание офицерского корпуса. Первыми сдают младшие командиры, которые не только вынуждены отписывать похоронки и реагировать на знаменитые фотографии в сети (окоченевшие трупы украинских солдат после последней по счету попытки прорыва на светлодарской дуге уже месяц как главный раздражающий фактор украинского сегмента интернета на фоне официальной пропаганды, где «потерь нет»), но и составлять формальные отчеты по личному составу для вышестоящего командования. Это рутинная работа, разрушающая мозг. Через 3-4 дня эти сводки от командиров взводов накрывают с головой командира батальона, еще через пару дней — в сверхконцентрированном виде — командира бригады. К этому моменту сводки о ежедневных потерях принимают характер лавины, и офицерскому корпусу начинает сносить крышу. В такой обстановке можно вообще не атаковать, а просто выносить ежедневно до пяти человек в зоне ответственности фронта, и противник через месяц просто развалится. Что, похоже, и происходит со знаменитой 58-й бригадой и приданной ей танковой роте.

Газета ВЗГЛЯД уже писала, что передовые позиции обеих сторон не в состоянии вынести массированный артиллерийский удар. Именно это мы и наблюдаем сейчас: в течении нескольких часов артиллерия ВСН смела не только передовые позиции украинской армии от Песок до Авдеевки, но и эффективно поразила их на глубину. ВСУ, конечно, просто в силу численности способны организовать массированный удар на отдельном участке фронта, но уже на первом его этапе понесет огромные потери, а далее — уже не факт, что возможный прорыв не натолкнется на неожиданно появившиеся резервы ВСН. Уже сейчас и в ДНР, и в ЛНР создается «вторичная сеть» оповещения для тех ветеранов войны в Новороссии, которые по тем или иным причинам не вошли в штатный состав нынешних корпусов или же вовсе уволились на гражданку. В последние несколько дней украинская сторона очень активно применяли средства РЭБ, на некоторых участках фронта у ВСН ненадолго возникали проблемы со связью, потому новые тыловые системы оповещения сейчас «заточены» на то, чтобы избежать поражения со стороны РЭБ противника. В целом же ничем высокотехнологичным украинская сторона за последние дни не отметилась.

Политический ответ артиллерии

Сталкиваться в глубине фронта при больших первоначальных потерях с «ветеранскими» частями или даже с российскими войсками (зависит от глубины проникновения) украинский Генштаб не хочет — не такие уж они все-таки гуси с крыльями. Потому и ожидать от них сейчас чего-то большего, чем участившиеся «проверки на прочность» на самых опасных участках фронта, не следует. С другой стороны, ВСН тоже не готовы самостоятельно осуществить далеко идущие планы по «выходу на Днепр» или хотя бы по освобождению Лисичанска, Краматорска, Славянска, Волновахи, Мариуполя и Карловки как первостепенных целей (то есть, всей территории бывших Донецкой и Луганской областей). Хотя на бумаге наполеоновские планы обеих сторон могут выглядеть вполне реалистично.

В результате ВСУ превратили тактику «жабьих прыжков» в нечто вроде фетиша, и очень удивились, когда получили такой ответ, которого не было с позапрошлого лета.

Ползучее «отжатие нейтралки» более года проходило для украинской армии абсолютно безнаказанно. Где-то это было не слишком заметно, например, в той же промзоне, где не всегда ясно, кто какое здание у кого «отжал», а работа снайперов порой в принципе делает все эти прыжки бессмысленными (огневой контроль на земле важней физического). Но на некоторых других участках, в частности, на мариупольском направлении, где степь и раздолье, это, напротив, выглядело очень наглядно. Изначально в Широкино начала активничать украинская морская пехота, которая отрабатывала выданные ей авансы после обучения у натовских инструкторов в Яворове. И ладно, что в селе ничего живого давно не осталось, а сами эти позиции никуда не годятся не то что со стратегической, но и с тактической точки зрения, — тут дело в принципе. ВСН же уперлись на уровне командира батальона с позывным «Малый». Ему стало идейно важным не отдавать Широкино, Коминтерново и нейтральную зону до Сартаны, стратегическое значение которой и садов вокруг нее действительно никто не отменял.

В результате ВСУ в лице 36-й бригады морской пехоты, нескольких батальонных групп 28-й и 17-й мотострелковый бригад и 54-го разведбатальона буквально уперлись рогами в оборону ВСН, упорно пытаясь всеми доступными способами продвинуться либо по приморскому шоссе через Широкино, либо по трассе на Красноармейское, то есть, через Водяное и Коминтерново. А это степь. Зима, снег, промерзлая земля, ветер несет поземку — там не закрепишься, прихлопнут. Попытки продвинуться до Коминтерново в какой-то момент приобрели для ВСУ характер мании, но и это не помогло.

Не то чтобы командиры ВСН южного фланга в данном случае ставятся в пример («Малого» в итоге сняли с должности под благовидным предлогом «на повышение», чтоб Минск не нарушал и ОБСЕ не нервировал). Но в тех случаях, когда ВСН не отдает украинской стороне нейтралку просто из принципа, все почему-то получается. Даже с проблемами, как в Широкино, где бои за господствующую высоту порой носили стихийный характер с соответствующими для такого стиля командования потерями^ захватили с наскока гору — обрадовались победе — получили прямой наводкой из танков — стали отступать — догнали гаубицы на «своем» склоне. Тем более, что песчаная гряда уходит от Широкино на северо-восток, а не охватывает поселок вдоль побережья.

Так что главное во всей этой истории — резкий и деятельный ответ ВСН. В теории активность украинской стороны можно было бы «спустить на тормозах». Никуда бы они не прошли, никаких стратегических позиций не заняли, ну и Бог бы с ними, если своих солдат не жалко. А всю эту пропаганду для внутреннего пользования («мы в километре от Дебальцево») можно пропускать мимо ушей — достаточно на спутниковые снимки посмотреть, чтобы убедиться в неадекватности подобного утверждений. Потому ничего подобного нынешнему ответному удару по позициям ВСУ не было уже более полутора лет.

Понятно, что командование ВСН так же страдает от «синдрома потерь», как и люди в окопах напротив. Они вынужденно подтверждать свою компетентность, причем, их отчетность порой куда более сложная и угрюмая, нежели в ВСУ, где многое поставлено на самотек. Командование корпусами ВСН излишне бюрократизировано — этим занимались люди советской закалки, в чем есть и положительная сторона — отчетность и ответственность поставлены прекрасно и за потери спрашивают жестко. Но простого эмоционального желания ответить за предыдущие потери недостаточно, чтобы задействовать такое количество артиллерии по оперативно разведанным целям. Это было уже политическое, а не эмоциональное решение.

Трамп слил Донбасс

В украинском сегменте практически нет специфической военной цензуры (это сугубо отрицательный фактор для 100-тысячной воюющей группировки, а не «показатель свободы слова»), вот и закрепился мем «Трамп слил». Предполагается, что энергичные попытки прощупать оборону ВСН на наиболее сложных участках фронта были связаны с первым телефонным разговором Владимира Путина и Дональда Трампа. А неожиданно жесткий ответ ВСН как бы подтверждает теорию о том, что новая американская администрация не будет поддерживать агрессивные планы Киева и на масштабное наступление можно не рассчитывать. Скорее наоборот — пора рыть окопы на подступах к городу Днепру (или к Днепропетровску, если так привычнее).

Что ж, может быть. По крайней мере, это тот случай, когда украинская картина мира не выглядит марсианскими хрониками. В некоторых республиках бывшего СССР политизированная часть населения полагает, что Владимир Путин начинает свой рабочий день с вопроса «а как там в (здесь впишите название страны или даже населенного пункта)». Обычно это не более чем провинциальная самовлюбленность, «местоцентричность», часто — результат психологической травмы по итогам войн. На Украине в этом смысле хуже всего, это уже что-то вроде опасного синдрома. Там вполне могут начать массированную атаку только ради того, чтобы «узнать», о чем договорились Путин и Трамп. А получив впервые за долгое время тонну железа себе на голову, «выяснить», что «Трамп слил».

Может он, конечно, и «слил», но решение остановить ползучую агрессию на «нейтралку» зрело давно. И после того, как ВСН потеряли за день 10 человек убитыми, а украинские снаряды полетели на жилые кварталы, ВСУ дождались того, на что напрашивались. Трудно представить, что Путин после разговора с Трампом говорит кому-то «пусть они теперь там под Авдеевкой ответят». Это примерно как рассуждения ЦРУ о том, что президент России лично ответственен за действия «русских хакеров». Для украинской пропаганды сойдет, она еще и не то умеет, но выглядит всё равно странновато. А вот требования жителей Ясиноватой, Макеевки, Докучаевска и десятков сел остановить все это к чертовой матери — ежедневная реальность. Митинги людей, в дома которых прилетают «ураганы» — каждодневный опыт для многих донецких командиров и администраторов, а не только для генерала Эдуарда Басурина, на которого уже смотреть страшно, когда он выслушивает женщин в очередном обстрелянном районе города. Женщины Донбасса — это вам не «марш против Трампа». Это не креатив, на голову надетый.

Решение об ответном ударе, конечно же, принималось не только военными и даже не на уровне командира корпуса. Если смотреть на события глазами украинского потребителя СМИ, то всем, конечно, руководили лично Путин и Трамп. А в реальности «жабьи прыжки» и назойливые атаки, кровопролитные бои за безымянные высоты, терриконы и перелески должны были получить ответку хотя бы через год. В конце концов, на этом участке фронта действительно создалась ситуация, когда под огневой контроль могут попасть не только обычные «детали географии», но и важные транспортные развязки. Целые населенные пункты снова могут оказаться под угрозой, если вовремя все это не остановить.

А то, что Трамп к слову пришелся — так и хорошо. США были единственным по настоящему важным ресурсом, на который опирался Киев. Задергаться, когда страховка лопнула, нормально. Но нет смысла обезвреживать бомбу, которая уже взорвалась.

Евгений Крутиков
Оригинал публикации